«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности - Генри Каттнер

Флеминг беспокойно заерзал.

– Тебе нелегко будет это постичь. Тебя начали готовить еще до рождения. Ты никогда не знал – как и все мы – нормальной жизни. Ты глух, нем и слеп.

Мальчик уловил в этих словах проблеск смысла.

– Вы говорите о…

– …способах восприятия, которыми наделены горожане, потому что они им понадобятся, когда Барьер падет. Мы в сложившихся обстоятельствах не можем позволить себе их иметь. Замена – телепатическое чутье. Позже я расскажу тебе об этом подробнее. А сейчас я хочу, чтобы ты сосредоточился на проблеме Билла Нормана. Он горожанин.

Нерал помолчал. Он ощущал безмерный вес города, давящий ему на плечи, и ему казалось, что фундамент крошится, не выдержав этой тяжести…

– Билл Норман выходит из-под контроля, – ровным голосом произнес Нерал.

– Но я же никто, – сказал Билл Норман.

Они танцевали в саду на крыше. Седьмой монумент, возвышавшийся над ними даже здесь, разбрасывал мерцающие неяркие огоньки. В вышине серела пустота Барьера. Музыка заводила. Миа протянула руку, растрепала волосы у него на затылке.

– Только не для меня, – возразила она. – Впрочем, я небеспристрастна.

Высокая, стройная, темноволосая, девушка являла собой разительный контраст белокурому богатырю Норману. Его чуть озадаченные голубые глаза изучали ее.

– Мне повезло. А вот тебе – не уверен.

Музыка возвысилась в ритмичном крещендо, достигла высшей точки; духовые грянули басовито и громко, мелодия настойчиво повторялась снова и снова, вселяя смутную тоску. Норман беспокойно повел могучими плечами и свернул к парапету, увлекая за собой Мию. В молчании они пробрались сквозь толчею к проему в высокой стене, огораживающей сад. Здесь можно было побыть в уединении, любуясь городом сквозь узкую амбразуру.

Время от времени Миа украдкой поглядывала на встревоженное лицо своего спутника. Он смотрел на увенчанный светом Седьмой монумент; позади Седьмого высился Шестой, за ним вдалеке маленький Пятый – памятники каждой из Великих Эпох человеческой истории.

Но город…

Во всем мире никогда не было ничего подобного. Ни один город прежде не строился для человека. Мемфис, рвущийся к небу исполин, был возведен во славу царей; Багдад был жемчужиной султана; тот и другой волею монарха представляли собой всего лишь большие увеселительные заведения. Нью-Йорк и Лондон, Париж и Москва – все они до конца своего существования оставались менее приспособленными для жизни, менее функциональными, чем пещеры троглодитов. Жить в них было все равно что возделывать бесплодную землю.

А этот город создавался для человека.

И дело не просто в парках и дорогах, в самодвижущихся лентах-транспортерах и парагравитационных потоках для левитации. Не только в проектировании и архитектуре кроется его секрет. Город был спланирован в соответствии с законами человеческой психологии. Он обнимал, как мягчайшая перина. В нем царил покой. В нем царили красота и функциональность. Он безукоризненно подходил для своих целей.

– Я сегодня опять был у психолога, – сказал Норман.

Миа сложила руки на груди и прислонилась к парапету. На своего спутника она не смотрела.

– И?

– Общие слова.

– Но они ведь всегда знают ответы, – сказала Миа. – Правильные ответы.

– Этот – нет.

– На это может уйти время. Правда, Билл, понимаешь, никто… никто не испытывает неудовлетворенности.

– Я не знаю, что со мной, – продолжал Норман. – Возможно, наследственность. Я знаю лишь, что у меня бывают эти… эти вспышки. Которых психологи не могут объяснить.

– Но должно же быть какое-то объяснение.

– Психолог тоже так сказал. Тем не менее он не смог объяснить, что со мной происходит.

– Неужели ты не можешь все проанализировать? – не сдавалась она; ее руки скользнули в его ладони. Его пальцы сжались. Он устремил взгляд на Седьмой монумент, потом еще дальше.

– Нет. Просто я чувствую, что никакого ответа нет.

– На что?

– Не знаю. Я… мне хотелось бы выбраться из города.

Ее руки внезапно ослабли.

– Билл. Ты же знаешь…

Он негромко рассмеялся:

– Знаю. Пути наружу нет. Барьер непреодолим. Может, я совсем не этого хочу. Но это… это… – Он уперся взглядом в монумент. – Это все порой кажется неправильным. Не могу объяснить. Весь город. Он сводит меня с ума. А потом начинаются эти вспышки…

Его рука одеревенела. Он выдернул ее из пальцев Мии. Билл Норман закрыл лицо руками и закричал.

– Вспышки понимания, – сказал Нерал Флемингу. – Они не затягиваются надолго. Иначе он сошел бы с ума или умер. Разумеется, городские психологи не могут ему помочь. Это им не под силу по определению.

Флеминг, чуткий к телепатическим эмоциям, заметил:

– Вы встревожены.

– Разумеется. Нас, Контролеров, готовят специально. Обычный горожанин не может обладать нашими способностями, это было бы небезопасно. Строители разработали множество планов, прежде чем решили создать нас. Они хотели поручить контроль специально сделанным роботам и андроидам, но требовался человеческий фактор. Чтобы поддаваться подготовке, нужны эмоции. С рождения нас при помощи гипноза готовят защищать горожан и служить им. Мы ничего больше не умеем. Так задумано.

– Каждого горожанина? – спросил Флеминг, и Нерал вздохнул.

– В этом-то и беда. Каждого горожанина. Целое равняется сумме частей. Для нас один горожанин представляет всю группу. Я не уверен, что это не ошибка строителей. Ведь когда один горожанин угрожает группе… как Норм…

– Но мы должны разрешить проблему Нормана.

– Да. Это наша проблема. Каждый горожанин должен находиться в физическом и душевном равновесии. Должен. Я тут подумал…

– Да?

– Ради блага целого было бы лучше, если бы Нормана можно было уничтожить. В силу чисто логических причин ему следует позволить сойти с ума или умереть. Впрочем, я не могу это санкционировать. Моя подготовка не позволяет.

– И моя тоже, – заметил Флеминг, и Нерал кивнул.

– Вот именно. Мы должны излечить его. Должны вернуть его обратно в состояние психологического равновесия. Иначе нам самим грозит срыв – поскольку нас не готовили справляться с неудачами. Так вот. Ты среди нас самый молодой, у тебя больше общего с горожанами, чем у всех остальных. Так что, возможно, тебе удастся отыскать ответ там, где нам это не под силу.

– Надо было сделать Нормана Контролером, – сказал Флеминг.

– Да. Но теперь уже слишком поздно. Он взрослый. У него скверная наследственность – с нашей точки зрения. Математики и теологи. Монументы могут разрешить затруднения каждого жителя города. Мы можем дать ему именно те ответы, которые ему нужны. Но Норман гонится за абстракцией. Вот в чем проблема. Мы не можем дать ему ответ, который его устроил бы!

– Разве в истории никогда не было сходных случаев психоза?

– Это не психоз, в этом-то и загвоздка. Разве что по